- Вы объехали с гастролями почти весь мир. Где у вас самые преданные фанаты?

- На моей родине, в станице Вёшенской. Там мои казаки, мои друзья, мои корни. Там настоящая музыка – рокабилли, народная музыка. Это не какая-нибудь там Наташа Королева, или Надежда Бабкина, это правда. Вот такая, какая она есть, настоящая правда.

 

 - Грустно мне, когда я смотрю на так называемую современную рок-музыку. Что от нее осталось? Воронов, Круглов, Мазай - пожалуй, это все, у кого есть уровень. Понимаешь, я ненавижу все, что связано с современной музыкой, все эти группы, типа «Звери» и все, что с ними связано. Это не рок и даже не попса, это вообще не поймешь что. Не спорю, они хорошо играют, но дело не в этом. Можно в ноте ошибиться, но тебя поймут,а когда люди сами не знают, что они хотят сказать, это не рок-н-ролл.

 

 - Это не просто музыка, это отношение к жизни. Есть то, что умирает, а есть вечная музыка. Вот Аркадий Северный – это вечная музыка, «Мистер Твистер» - тоже, а все эти «Звери» - временное явление.

 

- Вас не задевает, если вас не узнают на улицах?

- Ни сколько. И слава Богу, что не узнают. Никогда в жизни я к этому не стремился и стремиться не буду. Я не Наташа Королева, чтобы меня узнавали. Это лишнее, это мешает жить.

 

- А как семья относится к вашему творчеству?

- (Валерий расплывается в широкой улыбке) Семья – это моя жена Вера и двое наших детей. Моя жена любит то, что я не люблю, например, «Арию». Она байкерша, постоянно носится на своем байке, как сумасшедшая. Старший сын Данила  в свои годы знает две вещи: первое – то, что он родовой казак, второе – как бить по барабану, и это очень здорово. Младшая Люба еще слишком маленькая, поэтому она еще не приобщилась к настоящей музыке.

 

- Что сейчас для вас музыка?

- Работа.

 

- Она уже отошла на второй план?

- Конечно, отошла. Сейчас музыка для меня это то, чем я зарабатываю себе, детям и жене на жизнь, но это любимая работа, и я счастлив от того, что я могу себе это позволить. Безусловно, это большая часть моей жизни и очень важная часть, но это всего лишь работа, а главное – это семья.

 

- Вы можете сказать, что нашли то, что искали?

- Да. И это во многом благодаря музыке - я ведь казак, я должен воевать. Если бы не было музыки, я воевал бы. Видишь это (Валерий расстегивает верхние пуговицы рубашки и обнажает шрам на груди)  когда я в армии служил, меня один чуть не зарезал в Авгане, а я его убил. (Валерий сразу же изменился в лице).

 

 - Вы часто вспоминаете об этом?

- Да. Мы не правы были там, в Авгане, никогда до этого Россия не была завоевателем… Я ведь понимаю его прекрасно, он свою родину защищал, поэтому и ударил меня ножом. А у меня другого выхода не было, иначе он убил бы меня. Это война.

 

 - А как вам современная версия «Тихого Дона»?

 - Это тот, где голубой казака играет? Там все не так. Не может девка по хутору бегать с распущенными волосами. Ее бы бабки загноили. И вообще там нет ничего общего с казачеством. Мне очень жаль, что  фильм Сергея Бондарчука – великого режиссера – оказался таким.

 

 - Какой ваш самый большой порок?

- Прямота.

 

- Это порок?

- Я часто говорю людям то, что говорю.

 

 - Но при этом не думаете, что говорите?

- Примерно, так. Я не знаю, хорошо это или плохо, но мне кажется, что у меня это самый большой порок. А знаешь почему? Потому что я заповеди Христовы соблюдаю, и это помогает мне жить. Знаешь, спасибо тебе, ты мне такие вопросы задаешь, которые меня заставляют думать. У нас жизнь такая стала – жевательная. Мы, как коровы, жуем жвачку, и перестаем думать.

 

- А о чем вы думаете, когда выступаете?

- Когда это все закончится. Шучу, конечно. Нет, правда, бывает такое, что концерт - это работа, а бывает и нет. Бывает такая великолепная, удивительная атмосфера, когда я уже падаю за барабаном от усталости, но все равно продолжаю играть.